НОВОСТИ

Лисовский: Могу сказать об одном, о том, чем меня не спросили: в чем проблема наших экономических проблем и в чем-то неудач. Здесь, как помните в одном фильме, когда крестьянин пришел к Ленину, и он ему объяснял, что-то. Он говорит: «Долго мы так в раскоряку стоять будем?» Мы, к сожалению, в раскоряку стоим. У нас есть горе-либералы, которые за свободный рынок, при этом эти горе-либералы активно поддерживают монополизацию всех естественных ресурсов. У нас не может быть свободного рынка. Во-первых, он вообще не существует по определению уже сейчас в развитом капиталистическом обществе. Но даже если бы существовал, у нас все энергетические составляющие, все инфраструктурные вещи монопольны, никакого свободного рынка, свободной конкуренции не существует. А мы еще сюда добавили монополизацию финансового рынка. Это сдерживание высокой кредитной ставки – это практически уничтожение любой частной инициативы, любой конкуренции. Больше того, если у меня будет время, я уже начал писать работу о свободной себестоимости, надо об этом говорить. Почему у меня такая мысль возникла? В свое время мы с Набиуллиной обсуждали, но не я с ней, она проводила совещание по сельскому хозяйству и начала нас обвинять в низкой производительности труда. Как она ее высчитывала? На единицу продукции, чтобы произвести 1000 единиц продукции – 5 человек, а у нас, по ее подсчетам, - 20. Я говорю: «Да, конечно, 20, но только у меня из этих 20-ти 12 – охранники. Вы мне обеспечите безопасность?» Потому что в свое время не было охранников у меня на фермах, но приехали ребята бритоголовые на двух джипах, забили двух элитных телок, которых я купил по 5 тыс. евро каждую, прямо во дворе освежевали и уехали. Я поставил охрану.

Таратута: Телок – коров?

Лисовский: Ну, коров, да. Я держу у себя электриков. Она говорит: «А почему?» А попробуйте с «Мосэнерго» получить штраф за перебои в электроэнергии. А у меня отключение электроэнергии на час – это гибель 30 тыс. голов птицы, плюс у меня компьютерное управление, по последней технологии передовой, о которой вы так много говорите. Но скачки напряжения и качество нашей электроэнергии, они постоянно у меня отключаются и постоянно сбиваются программы. Я должен держать отдельно группу IT-шников. А если говорить о реальных людях, которые у меня работают на фирме – у меня те же три человека. У меня нет лишних людей.

Дзядко: Эти слова ваши были услышаны?

Лисовский: Были услышаны, но не вызвали ожидаемого понимания, потому что в конечном итоге мы должны понимать, что неуспех нашего бизнес – это неуспех инфраструктурной политики правительства. Посмотрите, предприниматель, чтобы открыть птицефабрику, должен купить землю. Достаточно дорого, у нас кадастровые цены очень высокие. А для чего это было сделано? Чтобы наполнить бюджеты местных муниципалитетов. А почему бюджеты местных муниципалитетов? Потому что у них куча обязанностей сбросили, не обеспечив их финансовыми ресурсами. А налоги, которые мы собираем, забирает Минфин. Далее: электроэнергия. Во всех странах мира подключение к ней бесплатно. Энергетические компании зарабатывают на тарифе. У нас помимо того, что на тарифе, причем у нас они достаточно высокие, в два раза выше, чем в Европе, мы еще должны заплатить за подключение и подвод электроэнергии…

Монгайт: Сергей, подождите, вы наезжаете на правительство, которое возглавляет ваш председатель колхоза. Это ваша партия, которая стоит у власти.

Лисовский: Я начал, прежде всего, с того, что нельзя воспринимать страну, как маленькую квартиру, где можно просто перенести мебель. Мебель перенести в великой стране, как Россия, за один день невозможно. Я никогда не буду бороться против своего государства. Я понимаю, что наше государство вечно, и я очень уважаю российскую культуру, которая является составной частью нашего государства в том числе. И в этом наша сила. Не зря, когда наши оппоненты хотят угробить нашу экономику, они ее разрушают нашу культуру и духовные ценности.

Монгайт: Почему на этот вопрос вы мне говорите про духовность и культуру?

Лисовский: Это не значит, что я не вижу путей выхода из них. Мы это все обсуждаем. На совещаниях, которые у нас проходят в правительстве, мы достаточно активно это… то есть оппонируем нашим министрам. Беда немножко в другом – что у нас еще, как у нас, так и у членов правительства, нет еще взаимного уважения, понимания, важности учета мнения других. Но это не формируется мгновенно. К этому надо приходить. И та же Набиуллина, извините, может, я не почувствовал от нее той реакции, которую хотел, но в то же время она меня выслушала, и потом она еще раз вернулась к этой теме, попросила меня расписать на бумаге эти проблемы. А я помню, как я в 2000-м году обсуждал эту тему с другим чиновником, меня даже слышать не хотели.

Таратута: Я хотела немного в системе координат определиться. Горе-либералы и этот текст, который вы говорите. Тут совсем недавно председатель совета директоров «Россельхозбанка» обратился с письмом к Владимиру Путину, я говорю сейчас о Патрушеве-младшем, с тем, чтобы не приватизировать его банк, который в программе приватизации правительства упомянут, а напротив, превратить его в госкорпорацию. Вам нравится приватизация?

Лисовский: Я полностью поддерживаю. Я считаю, что приватизация «Россельхозбанка» - еще один гвоздь в крышку гроба российского сельхозпроизводства, потому что одно из немногих, что нам позволяет еще дышать – наличие банка. Позиция Центробанка такая, что у нас кредитовать можно только нефтяников. Все остальные у нас настолько рискованные, и штрафы, и резервирование настолько высоко, что у нас село, в принципе, кредитовать нельзя. «Россельхоз» находит очень сложные комбинации, чтобы все-таки помогать аграриям. И если этот институт исчезнет, как аграрный институт, то я думаю, что это будет закатом нашего сельхозпроизводства. В то же время я считаю, что «Россельхозбанк» вполне созрел, чтобы стать таким центром развития. Надо дать больше полномочий. И освободить его от этих жестких конструкций, которые предлагает Центробанк, потому что за ними стоит просто желание манипуляциями наладить финансовый порядок в нашей стране. Но проблемы финансового рынка совершенно в другом.

Баданин: У вашего однокашника, Аркадия Дворковича, получается курировать новую для него отрасль сельское хозяйство?

Лисовский: Знаете, сельское хозяйство… когда пришел в село, это был 1999 год, я только лет через пять стал понимать крестьян, о чем они говорят. Мы говорили на одном языке, но мы друг друга не понимали. Поэтому мне кажется, любому человеку, если он не проработал… ну, я так считаю, что надо семь-восемь лет минимум проработать в сельхозпроизводстве, чтобы вообще понимать глубину тех задач, которые стоят перед селом, и тот горизонт решения задач. Потому что село предполагает планирование, и это во всем мире так, 25-летний горизонт. Американцы планируют на 50 лет. К сожалению, мы пока к такому планированию не пришли ни в одной отрасли, тем более в селе.

Назад