Вот парадный подъезд. По торжественным дням...
Николай Некрасов
Николай Некрасов
АРХИВ
28.02.2006 | "Агробизнес" №2 (30) февраль 2006
Сергей Лисовский: «Не верю, что от «птичьего гриппа» погибают люди»
Сергей Лисовский: «Не верю, что от «птичьего гриппа» погибают люди»
Справка
В конце 1990-х годов разговоры о сельхозпроекте Лисовского мало кто воспринимал всерьез. Между тем сам предприниматель основательно подготовился к статусу агрария: за несколько лет он создал АПК «Моссельпром» – европейский бройлерный холдинг с советским названием, а теперь лоббирует интересы птицеводства на политическом и общественном поприщах. В интервью «Агробизнесу» бывший шоу- и медиабизнесмен, а теперь сенатор и вице-президент Росптицесоюза Сергей Лисовский рассказал, что он делает в Совете Федерации, как бороться с «птичьим гриппом» и что будет дальше с проектом «Моссельпром».
– В 2004 году вы стали членом Совета Федерации от думы Курганской области, ранее вас избрали вице-президентом Росптицесоюза. Почему вы занялись политикой и общественной деятельностью?
– Я пошел в сельское хозяйство. На мой взгляд, нельзя эффективно заниматься бизнесом, не занимаясь законодательством. Открытый, «белый» бизнес, в отличие от «черного» и «серого», не может работать вне правового поля. Если вы хотите, чтобы для развития такого бизнеса было приемлемое правовое поле, то не можете не участвовать в законотворческом процессе. А участие в нем в России невозможно без официального статуса – общественного или государственного. И потом, было понимание, что у властных структур, мягко говоря, прохладное отношение к АПК. Это сейчас что-то начинает меняться, а еще недавно иначе как «черной дырой» сельское хозяйство не называли.
О «птичьем гриппе»
– Каковы, по-вашему, причины возникновения в России вспышки «птичьего гриппа»?
– Вообще это одна из обычных болезней, которыми уже больше ста лет страдает птица. В нашей ситуации грипп – инструмент ведения экономической войны за рынки сбыта агропродукции. У американцев в этой борьбе сильные позиции: в прошлом году США в обход норм ВТО выделили $7,5 млрд на поддержку производителей в связи «птичьим гриппом». Ни Европа, ни тем более Россия не имеют такого финансового ресурса. Еще одна заинтересованная сторона – фармацевтические компании, делающие вакцины для промышленной птицы. Они подхватили эту тему и стали предлагать новые виды своей продукции, якобы эффективные против этой болезни. Третьей стороной стали санитарные врачи, увидевшие возможность увеличения финансирования, направленного на предотвращение передачи гриппа от птицы человеку. К ним присоединились производители лекарств для людей. Хотя мутация «птичьего гриппа», результатом которой была бы его передача людям, сейчас не доказана.
– А как же январские человеческие жертвы в Турции?
– Я не верю, что эти люди погибли от «птичьего гриппа». Даже из сюжетов телеканалов, посвященных этой теме, можно увидеть, насколько в антисанитарном состоянии держали птицу и в каких бытовых условиях живут семьи, где были погибшие. Эти люди могли умереть от любой другой заразной болезни, такие смерти случались всегда. Просто раньше никому не было нужно так это подавать. Помните, как два дня подряд показывали репортажи о турецкой девочке, заразившейся «птичьим гриппом»? А на третий день мельком прошла информация, что диагноз не подтвердился. Говоря языком медиабизнеса, обыкновенная технология информационной провокации. Однако многие страны [где резко сократилось потребление птицы] быстро среагировали на угрозу своим интересам. Например, французы создали популярные аудио- и видеоролики, рассказывающие, что грипп птицы не опасен, а ужесточение ветеринарных мер – профилактика на будущее. В других странах власти тоже ведут кампании, суть которых: «птичий грипп» – ветеринарная проблема, за свои птицефабрики мы ручаемся, гарантируем безопасность их продукции, но в отношении импорта таких гарантий дать не можем». Признавая наличие гриппа, они закрывают границы (чего практически не могли сделать в рамках ВТО) и развивают свое птицеводство. Другими словами, страны – производители птицы – повернули пиар-кампанию по раздуванию фактора гриппа против тех, кто ее начал.
– А Россию можно отнести к числу таких стран?
– К сожалению, у нас долго принимаются решения. Мы о гриппе говорим с лета, но до сих пор почти ничего не предприняли. Только Совет Федерации принял постановление о неотложных мерах по борьбе с «птичьим гриппом», в котором предложил правительству увеличить финансирование ветеринаров и обязать всех производителей мяса термически обрабатывать корма. Большинство болезней животных и птицы передаются через корма, но при +80 ºС вирусы погибают. Конечно, термообработка повышает стоимость кормов. Но эти деньги окупятся, потому что обработка защитит производителей не только от гриппа, но и от всех основных болезней животных и птицы. В том же постановлении мы предложили обеспечить Россельхознадзор тестами для быстрого диагностирования гриппа. Эти меры обязательны в Европе и США. Мы взяли за основу своих предложений то, что реально работает у них. Но правительство их пока даже не обсудило.
– В регионах в прошлом году было несколько десятков случаев вспышки «птичьего гриппа». Это все реальные факты?
– Примерно половина случаев оказались недоказанными. Местным властям часто выгоднее не признать ошибку, а объявить: «У нас был птичий грипп, его последствия ликвидированы, птица уничтожена, компенсации населению выплачены, дополнительные меры по недопущению вспышки приняты». Кто-то испугался ответственности: в одном из регионов птица погибла от отравленного зерна, входившего в состав корма. Но если рассказать про такой корм, то будет заведено уголовное дело и начнется расследование. А грипп – «общая тема», и ни у кого не возникнет вопросов, почему произошла массовая гибель птицы.
– Вспышка «птичьего гриппа» на Утятской птицефабрике в Курганской области, интересы которой вы представляете как сенатор, – тоже недоказанный случай?
– Нет, там грипп имел место. Это старая птицефабрика яичного профиля, где птица живет дольше года. Там было технологически невозможно соблюдать современные нормы содержания. Рядом с предприятием много озер, а значит, и перелетных птиц. На фабрике практиковался свободный выгул птицы, из-за чего она контактировала с дикой. Многие сотрудники держали домашнюю птицу, что на современных предприятиях категорически запрещено. Совокупность этих проблем и привела к вспышке гриппа.
– Но у нас таких фабрик десятки. Где гарантия, что вспышка гриппа не повторится ни на одной из них?
– Такие случаи нельзя полностью исключить. В России подобные вспышки случались и раньше. Их ликвидировали просто: блокировали фабрику, уничтожали поголовье, а иногда и выжигали само предприятие. После этого действовал полугодовой карантин. А например, в Европе ту часть поголовья, которая признана зараженной, уничтожают, дезинфицируют помещения и запускают производство дальше. В результате европейцы накопили серьезный агрессивный биологический фон.
О прогнозах на год
– Какие деньги в прошлом году могли потерять наши птицефабрики из–за гриппа?
– Сложно назвать какие-то определенные цифры. Единственная заметная потеря – снижение спроса, цены мяса птицы и текущей прибыли в среднем на 25–30, 20 и 25% соответственно. Конечно, для небольших предприятий это почти катастрофа, так как последняя цифра ниже их рентабельности. Для крупных птицеводческих компаний такое падение рентабельности пока посильно: при средней прибыльности 22–25% потеря четверти от этого показателя некритична. А дополнительные ветеринарные меры или контроль за кормами, на что многие якобы потратились, – такое может быть только у нерадивых. Те санитарные меры, которые необходимы на производстве, полностью гарантируют отсутствие «птичьего гриппа» и любой другой болезни. На птицефабриках «Моссельпрома» все они соблюдаются, поэтому никаких новых санитарных расходов компания в прошлом году не понесла. Единственной дополнительной мерой была установка большего количества ультрафиолетовых ламп. Вирус гриппа очень нестоек к ультрафиолету.
– А как может развиваться ситуация с гриппом в этом году?
– Возможно несколько сценариев. Во-первых, происходившее в прошлом году может ударить по США, если там случится вспышка гриппа птицы и европейские и азиатские СМИ растиражируют эту тему. Во-вторых, «птичий грипп» станет одной из причин снижения мирового потребления американских куриных окорочков, эта тенденция уже отмечалась в прошлом году. В-третьих, раздувание фактора гриппа может продолжиться как в 2005 году. Тогда [из-за снижения спроса на мясо птицы] начнут погибать национальные птицефабрики, прежде всего средние и мелкие. В России многие из них уже не выдерживают, начиная сбрасывать продукцию ниже себестоимости.
– О каких птицефабриках вы говорите?
– Это фабрики, производящие 1–5 тыс. т бройлеров в год. У них просто не хватает оборотных средств, чтобы выдерживать жесткий режим реализации. Сейчас, не окупая затрат на выращивание, они накапливают долги. Если за полгода ситуация с гриппом стабилизируется, эти фабрики долги вернут, если нет – выжить им вряд ли удастся.
О «Моссельпроме»
– Раньше вы говорили, что будете создавать активы с нуля. Однако сейчас в составе «Моссельпрома» – купленные у «ОГО» комбикормовый завод и Узловская птицефабрика. Вы изменили взгляды на бизнес или на строительство нового не хватило средств?
– У «Моссельпрома» сейчас соотношение новых и реконструированных активов примерно 50 на 50%. Я бы назвал это эволюцией видения проекта. Кредитовавшие холдинг банки считали наличие существующих активов признаком стабильности и требовали, чтобы мы начинали не с чистого поля, а имели «готовые» производства. Позже мы сами убедились, что не только постройка новых объектов, но и коренная реконструкция предприятия (той же Узловской птицефабрики) способна обеспечить санитарную и ветеринарную безопасность на европейском уровне. Ну и, конечно, экономический фактор: выстроить птицекомплекс на пустом месте примерно в три раза дороже, чем купить и модернизировать существующий.
– Почему такая разница?
– У нас очень дорогие технические условия подключения к коммуникациям (электросетям, газопроводу, системам очистки) и документация под новое строительство. Плюс временной фактор: на одно только согласование документов нужно потратить минимум два года.
– В 2002 году вы заявляли, что будете перерабатывать на своих мощностях как свою, так и «чужую» птицу. Этот подход практикуется и сейчас?
– Нет, компания уже настолько развилась, что ей не хватает мощностей даже для переработки своего сырья. Поэтому в течение года планируется увеличить мощности почти вдвое (с 32 до 50 тыс. т), вложив в проект примерно миллиард рублей. После этого холдинг наращивать объемы пока не будет, а сконцентрируется на глубокой переработке.
– Почти все крупные производители говорят о желании производить больше охлажденной птицы или даже полностью перейти на «охлажденку». Вы придерживаетесь той же стратегии?
– В ассортименте «Моссельпрома» и «охлажденка», и «заморозка». Среднее их соотношение примерно равное, иногда «заморозки» бывает больше. Многое зависит от региона поставки и отношений с торговыми сетями. Небольшие птицефабрики в последнее время нередко сбрасывают продукцию ниже себестоимости, и сети покупают ее дешевле нашей. Но качественный продукт не может стоить дешево. Однако если не работать с сетями, то «Моссельпрому» будет сложно продавать «охлажденку»: сейчас мало розничных торговцев, имеющих технологию для ее реализации. Сети же настолько избалованы, что имеют до 80–100% доходности по куриному мясу.
– А у вас сколько процентов?
– Рентабельность, заложенная в нашем бизнес-плане, – 25%. Цифры, как видите, несравнимые.
Беседовал Николай Лычев
www.agro-business.ru
Справка
АПК «Моссельпром»
Холдинг создан в ноябре 2000 г. в форме ООО, в 2002 г. преобразован в ЗАО. Владельцем 100% акций является кипрская компания Birkdale Management. В АПК «Моссельпром» входят комплексы «Домодедово» (инкубатор «Шебанцево» и три бройлерные фермы по 12 птичников), производящие 7,5 млн бройлеров в год, тульская птицефабрика «Узловская» на 11,1 млн бройлеров в год, АПК «Константиново» на 8,7 млн бройлеров и Ожерельевский комбикормовый завод. Организацией продаж продукции «Моссельпрома» занимается одноименный торговый дом.
В конце 1990-х годов разговоры о сельхозпроекте Лисовского мало кто воспринимал всерьез. Между тем сам предприниматель основательно подготовился к статусу агрария: за несколько лет он создал АПК «Моссельпром» – европейский бройлерный холдинг с советским названием, а теперь лоббирует интересы птицеводства на политическом и общественном поприщах. В интервью «Агробизнесу» бывший шоу- и медиабизнесмен, а теперь сенатор и вице-президент Росптицесоюза Сергей Лисовский рассказал, что он делает в Совете Федерации, как бороться с «птичьим гриппом» и что будет дальше с проектом «Моссельпром».
– В 2004 году вы стали членом Совета Федерации от думы Курганской области, ранее вас избрали вице-президентом Росптицесоюза. Почему вы занялись политикой и общественной деятельностью?
– Я пошел в сельское хозяйство. На мой взгляд, нельзя эффективно заниматься бизнесом, не занимаясь законодательством. Открытый, «белый» бизнес, в отличие от «черного» и «серого», не может работать вне правового поля. Если вы хотите, чтобы для развития такого бизнеса было приемлемое правовое поле, то не можете не участвовать в законотворческом процессе. А участие в нем в России невозможно без официального статуса – общественного или государственного. И потом, было понимание, что у властных структур, мягко говоря, прохладное отношение к АПК. Это сейчас что-то начинает меняться, а еще недавно иначе как «черной дырой» сельское хозяйство не называли.
О «птичьем гриппе»
– Каковы, по-вашему, причины возникновения в России вспышки «птичьего гриппа»?
– Вообще это одна из обычных болезней, которыми уже больше ста лет страдает птица. В нашей ситуации грипп – инструмент ведения экономической войны за рынки сбыта агропродукции. У американцев в этой борьбе сильные позиции: в прошлом году США в обход норм ВТО выделили $7,5 млрд на поддержку производителей в связи «птичьим гриппом». Ни Европа, ни тем более Россия не имеют такого финансового ресурса. Еще одна заинтересованная сторона – фармацевтические компании, делающие вакцины для промышленной птицы. Они подхватили эту тему и стали предлагать новые виды своей продукции, якобы эффективные против этой болезни. Третьей стороной стали санитарные врачи, увидевшие возможность увеличения финансирования, направленного на предотвращение передачи гриппа от птицы человеку. К ним присоединились производители лекарств для людей. Хотя мутация «птичьего гриппа», результатом которой была бы его передача людям, сейчас не доказана.
– А как же январские человеческие жертвы в Турции?
– Я не верю, что эти люди погибли от «птичьего гриппа». Даже из сюжетов телеканалов, посвященных этой теме, можно увидеть, насколько в антисанитарном состоянии держали птицу и в каких бытовых условиях живут семьи, где были погибшие. Эти люди могли умереть от любой другой заразной болезни, такие смерти случались всегда. Просто раньше никому не было нужно так это подавать. Помните, как два дня подряд показывали репортажи о турецкой девочке, заразившейся «птичьим гриппом»? А на третий день мельком прошла информация, что диагноз не подтвердился. Говоря языком медиабизнеса, обыкновенная технология информационной провокации. Однако многие страны [где резко сократилось потребление птицы] быстро среагировали на угрозу своим интересам. Например, французы создали популярные аудио- и видеоролики, рассказывающие, что грипп птицы не опасен, а ужесточение ветеринарных мер – профилактика на будущее. В других странах власти тоже ведут кампании, суть которых: «птичий грипп» – ветеринарная проблема, за свои птицефабрики мы ручаемся, гарантируем безопасность их продукции, но в отношении импорта таких гарантий дать не можем». Признавая наличие гриппа, они закрывают границы (чего практически не могли сделать в рамках ВТО) и развивают свое птицеводство. Другими словами, страны – производители птицы – повернули пиар-кампанию по раздуванию фактора гриппа против тех, кто ее начал.
– А Россию можно отнести к числу таких стран?
– К сожалению, у нас долго принимаются решения. Мы о гриппе говорим с лета, но до сих пор почти ничего не предприняли. Только Совет Федерации принял постановление о неотложных мерах по борьбе с «птичьим гриппом», в котором предложил правительству увеличить финансирование ветеринаров и обязать всех производителей мяса термически обрабатывать корма. Большинство болезней животных и птицы передаются через корма, но при +80 ºС вирусы погибают. Конечно, термообработка повышает стоимость кормов. Но эти деньги окупятся, потому что обработка защитит производителей не только от гриппа, но и от всех основных болезней животных и птицы. В том же постановлении мы предложили обеспечить Россельхознадзор тестами для быстрого диагностирования гриппа. Эти меры обязательны в Европе и США. Мы взяли за основу своих предложений то, что реально работает у них. Но правительство их пока даже не обсудило.
– В регионах в прошлом году было несколько десятков случаев вспышки «птичьего гриппа». Это все реальные факты?
– Примерно половина случаев оказались недоказанными. Местным властям часто выгоднее не признать ошибку, а объявить: «У нас был птичий грипп, его последствия ликвидированы, птица уничтожена, компенсации населению выплачены, дополнительные меры по недопущению вспышки приняты». Кто-то испугался ответственности: в одном из регионов птица погибла от отравленного зерна, входившего в состав корма. Но если рассказать про такой корм, то будет заведено уголовное дело и начнется расследование. А грипп – «общая тема», и ни у кого не возникнет вопросов, почему произошла массовая гибель птицы.
– Вспышка «птичьего гриппа» на Утятской птицефабрике в Курганской области, интересы которой вы представляете как сенатор, – тоже недоказанный случай?
– Нет, там грипп имел место. Это старая птицефабрика яичного профиля, где птица живет дольше года. Там было технологически невозможно соблюдать современные нормы содержания. Рядом с предприятием много озер, а значит, и перелетных птиц. На фабрике практиковался свободный выгул птицы, из-за чего она контактировала с дикой. Многие сотрудники держали домашнюю птицу, что на современных предприятиях категорически запрещено. Совокупность этих проблем и привела к вспышке гриппа.
– Но у нас таких фабрик десятки. Где гарантия, что вспышка гриппа не повторится ни на одной из них?
– Такие случаи нельзя полностью исключить. В России подобные вспышки случались и раньше. Их ликвидировали просто: блокировали фабрику, уничтожали поголовье, а иногда и выжигали само предприятие. После этого действовал полугодовой карантин. А например, в Европе ту часть поголовья, которая признана зараженной, уничтожают, дезинфицируют помещения и запускают производство дальше. В результате европейцы накопили серьезный агрессивный биологический фон.
О прогнозах на год
– Какие деньги в прошлом году могли потерять наши птицефабрики из–за гриппа?
– Сложно назвать какие-то определенные цифры. Единственная заметная потеря – снижение спроса, цены мяса птицы и текущей прибыли в среднем на 25–30, 20 и 25% соответственно. Конечно, для небольших предприятий это почти катастрофа, так как последняя цифра ниже их рентабельности. Для крупных птицеводческих компаний такое падение рентабельности пока посильно: при средней прибыльности 22–25% потеря четверти от этого показателя некритична. А дополнительные ветеринарные меры или контроль за кормами, на что многие якобы потратились, – такое может быть только у нерадивых. Те санитарные меры, которые необходимы на производстве, полностью гарантируют отсутствие «птичьего гриппа» и любой другой болезни. На птицефабриках «Моссельпрома» все они соблюдаются, поэтому никаких новых санитарных расходов компания в прошлом году не понесла. Единственной дополнительной мерой была установка большего количества ультрафиолетовых ламп. Вирус гриппа очень нестоек к ультрафиолету.
– А как может развиваться ситуация с гриппом в этом году?
– Возможно несколько сценариев. Во-первых, происходившее в прошлом году может ударить по США, если там случится вспышка гриппа птицы и европейские и азиатские СМИ растиражируют эту тему. Во-вторых, «птичий грипп» станет одной из причин снижения мирового потребления американских куриных окорочков, эта тенденция уже отмечалась в прошлом году. В-третьих, раздувание фактора гриппа может продолжиться как в 2005 году. Тогда [из-за снижения спроса на мясо птицы] начнут погибать национальные птицефабрики, прежде всего средние и мелкие. В России многие из них уже не выдерживают, начиная сбрасывать продукцию ниже себестоимости.
– О каких птицефабриках вы говорите?
– Это фабрики, производящие 1–5 тыс. т бройлеров в год. У них просто не хватает оборотных средств, чтобы выдерживать жесткий режим реализации. Сейчас, не окупая затрат на выращивание, они накапливают долги. Если за полгода ситуация с гриппом стабилизируется, эти фабрики долги вернут, если нет – выжить им вряд ли удастся.
О «Моссельпроме»
– Раньше вы говорили, что будете создавать активы с нуля. Однако сейчас в составе «Моссельпрома» – купленные у «ОГО» комбикормовый завод и Узловская птицефабрика. Вы изменили взгляды на бизнес или на строительство нового не хватило средств?
– У «Моссельпрома» сейчас соотношение новых и реконструированных активов примерно 50 на 50%. Я бы назвал это эволюцией видения проекта. Кредитовавшие холдинг банки считали наличие существующих активов признаком стабильности и требовали, чтобы мы начинали не с чистого поля, а имели «готовые» производства. Позже мы сами убедились, что не только постройка новых объектов, но и коренная реконструкция предприятия (той же Узловской птицефабрики) способна обеспечить санитарную и ветеринарную безопасность на европейском уровне. Ну и, конечно, экономический фактор: выстроить птицекомплекс на пустом месте примерно в три раза дороже, чем купить и модернизировать существующий.
– Почему такая разница?
– У нас очень дорогие технические условия подключения к коммуникациям (электросетям, газопроводу, системам очистки) и документация под новое строительство. Плюс временной фактор: на одно только согласование документов нужно потратить минимум два года.
– В 2002 году вы заявляли, что будете перерабатывать на своих мощностях как свою, так и «чужую» птицу. Этот подход практикуется и сейчас?
– Нет, компания уже настолько развилась, что ей не хватает мощностей даже для переработки своего сырья. Поэтому в течение года планируется увеличить мощности почти вдвое (с 32 до 50 тыс. т), вложив в проект примерно миллиард рублей. После этого холдинг наращивать объемы пока не будет, а сконцентрируется на глубокой переработке.
– Почти все крупные производители говорят о желании производить больше охлажденной птицы или даже полностью перейти на «охлажденку». Вы придерживаетесь той же стратегии?
– В ассортименте «Моссельпрома» и «охлажденка», и «заморозка». Среднее их соотношение примерно равное, иногда «заморозки» бывает больше. Многое зависит от региона поставки и отношений с торговыми сетями. Небольшие птицефабрики в последнее время нередко сбрасывают продукцию ниже себестоимости, и сети покупают ее дешевле нашей. Но качественный продукт не может стоить дешево. Однако если не работать с сетями, то «Моссельпрому» будет сложно продавать «охлажденку»: сейчас мало розничных торговцев, имеющих технологию для ее реализации. Сети же настолько избалованы, что имеют до 80–100% доходности по куриному мясу.
– А у вас сколько процентов?
– Рентабельность, заложенная в нашем бизнес-плане, – 25%. Цифры, как видите, несравнимые.
Беседовал Николай Лычев
www.agro-business.ru
Справка
АПК «Моссельпром»
Холдинг создан в ноябре 2000 г. в форме ООО, в 2002 г. преобразован в ЗАО. Владельцем 100% акций является кипрская компания Birkdale Management. В АПК «Моссельпром» входят комплексы «Домодедово» (инкубатор «Шебанцево» и три бройлерные фермы по 12 птичников), производящие 7,5 млн бройлеров в год, тульская птицефабрика «Узловская» на 11,1 млн бройлеров в год, АПК «Константиново» на 8,7 млн бройлеров и Ожерельевский комбикормовый завод. Организацией продаж продукции «Моссельпрома» занимается одноименный торговый дом.