АРХИВ

Сергей Лисовский - о неоценимом вкладе рабыни Изауры в историю российского телевидения, о том, как весь Голливуд был скуплен за сто долларов, о Березовском, Гусинском и их любви к советскому кино, а еще об антипасхальных концертах и подмосковном навозе
Считается, что у капитала нет родины, поэтому бизнес и патриотизм - вещи несовместные. Сергей Лисовский на собственном чрезвычайно богатом предпринимательском опыте берется доказать обратное.

- Не любили у нас хорошо зарабатывающих бизнесменов, Сергей Федорович.
- В прокуратуру ходил, как на работу, - к девяти утра, а вечером мне выдавали очередную повестку. На выходные улетал со своей командой на гастроли, а в понедельник все по новой… Причем следственная бригада была очень серьезной - из важняков, которые занимались так называемым хлопковым делом. Они мне прямо говорили, что человек с такими доходами им не по нутру, но при этом признавали, что ничего поделать со мной не могут, поскольку у меня все было по закону. Уже тогда.
…Так вот, купил зимнюю Олимпиаду, и за месяц до начала все эфирное время уже было распродано. Снова хорошо заработали. Тут же купил очередной чемпионат мира по легкой атлетике и Олимпиаду в Атланте. Чем мы привлекли рекламодателей, которых прежде дневное время и спортивный эфир не интересовали в принципе? Открытым ценообразованием. Я сразу сказал, что торговаться под столом не собираюсь. Вот вам прайс-лист, вот такие у нас скидки - решайте сами! И многим пришлось перестраиваться, потому что раньше в рекламном бизнесе были совсем другие правила, больше напоминающие базарные отношения.
Например, крупный западный бренд, который уже нащупывал почву в России, вообще ничего не мог понять, а привычные для нас деловые разговоры с элементами вымогательства и попрошайничества казались им чем-то неприличным.
Так мы зашли на рекламный рынок. Более того, считаю, что мы его и сформировали.
Это было непросто, но у нас сложилась хорошая команда. Каждому в "Премьер СВ" отводилась своя роль. Например, у моего партнера Владимира Жечкова было чутье на творческих людей, и он прекрасно умел торговать. Это он нашел тогда Юрия Грымова, он привел Владимира Григорьева, который создал издательство "Вагриус", он же привел на телевидение Эдварда Радзинского. Сейчас уже никто не помнит, но именно Владимир Жечков первым стал спонсировать "Намедни" Леонида Парфенова. Уже потом привлекли Дмитрия Диброва, нашли Юрия Боксера, которого я считаю лучшим российским дизайнером.
В общем, нам как-то удалось собрать в одно время и в одном месте очень талантливых людей. Я же был администратором и по совместительству штатным прагматиком. Моя задача заключалась, например, в том, чтобы вовремя призвать Юру Грымова к порядку, если он сделал нефункциональную программу. Как всегда, очень эстетскую, но иногда не о том. Грымов с Жечковым придумали мужика в ванной - своеобразный, не без внутреннего сарказма имидж "Премьер СВ". В роли "имиджа" был не очень известный клоун, который работал в одном из провинциальных цирков на десятых ролях. Практически был безработным. Нашел его Сережа Бондарчук, который возглавлял у нас творческий цех и занимался отбором актеров.

- На мексиканские сериалы тоже вы народ подсадили?
- Почти до 1992 года многие каналы выдавали в эфир пиратские копии. "Премьер СВ" первым стал легально покупать западные фильмы и поставлять их каналам. Для чего была специально создана компания "Премьер Видео Фильм", которой руководил Владимир Григорьев. И здесь я должен покаяться: именно на нашей совести "Богатые тоже плачут", "Дикая Роза", "Рабыня Изаура" и прочая мексиканская мишура.
Честно говоря, мы даже не предполагали, что лавина мыльных опер напрочь снесет у страны крышу. Когда же наша моральная вина перед культурным сообществом стала очевидна, мы постарались реабилитироваться и приобрели "Твин Пикс", хотя этот сериал обошелся нам намного дороже. Но поскольку фильм по тем временам был весьма авангардным, его тоже далеко не все приняли. Чтобы угодить разным вкусам, пришлось расширить репертуар.
Полетел в Лос-Анджелес, в офис Warner Bros. Первое, что бросилось в глаза: все мужики молодые, а секретаршам лет под восемьдесят. Не удержался и спросил у вице-президента по сериалам: "У вас что, специальный возрастной ценз для секретарш?" А он на полном серьезе: "Зато меня никто не обвинит в сексуальных домогательствах!" Ладно. Сидим дальше, а я все думаю: как бы его взять-то? По-английски я тогда говорил еще не очень уверенно, поэтому особенно подбирать слова не стал: "Знаете что, мы приехали купить у вас фильм". "Вы первые русские, которые приехали с таким предложением", - говорит он с таким выражением, что сразу становится понятным: мы действительно первые. Тогда я достаю программу передач: "Посмотрите, сколько ваших фильмов нелегально проходит на наших каналах! Вы об этом знаете?" - "Знаем, но ничего поделать не можем". - "Тогда вы должны понимать, что без надежного партнера в России вам будет сложно изменить ситуацию". - "Понимаю!.." И тут я произношу ключевую фразу: "Поэтому я предлагаю вам партнерство. Но денег у нас очень мало…" - "А сколько вы готовы платить за час продукции?" Долгая-долгая пауза. Наконец я собираю волю в кулак и, опьяневший от собственной наглости, называю цену: "Сто долларов!" После этих слов уже замолкает мой собеседник. Понятно почему. Дело в том, что для такой страны, как Россия, с ее огромной аудиторией, час проката любого фильма Warner Bros. мог стоить от 50 до 100 тысяч долларов, и никак не меньше. И честно говоря, особых надежд на положительный ответ у меня не было, когда я вдруг услышал: "Поскольку вы первые русские, которые пришли купить, а не украсть у нас продукцию, вам полагается премия. Я согласен!"
Заключили контракт сроком на пять лет. Но, конечно, уже не по сто долларов на все фильмы. Цена каждый раз менялась, но все равно она была нормальной. Потом мы приобрели у Carolco Pictures все фильмы со Сталлоне, Ван Даммом и Шварценеггером. Переговоры с Марио Кассаром, который за 10 лет вознесся на вершину Голливуда, были непростые, но нам уже стали доверять.
Кстати, все права на прокат культовой ленты "Криминальное чтиво" Квентина Тарантино на территории бывшего СССР и Восточной Европы мы приобрели еще в сценарии всего за 50 тысяч долларов. И, конечно же, опять не прогадали! Почему нам уступили и на этот раз? Как я сейчас понимаю, для западников наша территория - это прерия, дикая и совершенно бесконтрольная. Но при этом такая большая и емкая, что, если найдется хороший агент, который будет отслеживать их права, внакладе никто не останется. "Премьер СВ" вполне справлялся с такой ролью. Это был монотонный и тяжелый труд.

- Завидный бизнес. Наверняка были желающие отнять?
- Как-то звонит Борис Березовский и приглашает меня на встречу с Рупертом Мердоком, который уже знал, что "Премьер СВ" - одна из тех немногих российских компаний, которых принимают в Голливуде. С другими, кто хоть раз был замаран, там вообще не разговаривали. Приезжаю к Березовскому в офис, вижу, сидит эдакий весь из себя джентльмен. Глаза такие умные-умные и такие хитрые. Час разговаривали о планах и перспективах - в общем, ни о чем конкретном. На следующий день встречаюсь с Березовским, и он сообщает мне, что Мердок просто горит желанием создать совместное рекламное агентство и что это очень выгодно, поскольку Мердок приведет на наш рекламный рынок известные бренды и вложит хорошие деньги. Но я сразу же заявил: отдавать наш рекламный рынок американцам преступно! Поскольку реклама - это идеология, это политический инструмент, и тот, кто заказывает фильмы и программы, формирует общественное сознание. К тому же мы и без Мердока вполне справлялись. Уже давно работали с самыми известными мировыми компаниями, нормально развивались, да и средств нам вполне хватало. В общем, от предложения Мердока я отказался, после чего в наших отношениях с Березовским пробежал первый холодок.
Позднее, когда я уже ушел из рекламы, они с Мердоком все-таки попытались создать рекламное агентство. Но не учли, что работать в России с западной психологией очень сложно. Год пытались что-то создать, а потом все это рассыпалось. Мердок в результате так ничего для Березовского и не сделал, а сам, когда разобрался, монополизировал чуть ли не всю наружную рекламу в России. Потому что Мердок - хитрый и умный…

- Хитрее Березовского?
- Из двух циников, как правило, выигрывает тот, у кого больше денег. У Березовского не было столько денег, но он, конечно, тоже очень умный. Он гений, но, к сожалению, черный, а главное - деструктивный. И злопамятный.
Мой уход из рекламы был предопределен потому, что этот рынок показался интересным очень многим. Не только Березовскому. И на меня тут же завели уголовные дела.
Началось все с прозаической вещи. В 1998 году я заплатил налог с моей официальной зарплаты в миллион долларов. Однако проверяющие посчитали, что я должен был включить в доход и авиабилет стоимостью в тысячу долларов, по которому я летал в служебную командировку от "Премьер СВ". Не включил - значит, ушел от налога. Где, спрашивается, логика? Логика никому не была нужна. Возбудили уголовное дело и начали проводить обыски. Нашли распечатку из Интернета какого-то телефонного разговора Лесина, который тогда уже был госчиновником. Тут же второе уголовное дело - прослушивание высокопоставленной персоны. На распечатке была даже ссылка на сайт, но никто не подумал разбираться.
Во время обыска на даче еще одна находка - специальный чемоданчик, который выдают участникам ралли "Париж - Дакар". В нем лекарства, средства первой помощи и сигнальный буек, напоминающий гранату - когда срываешь, идет оранжевый дым и подается радиосигнал. В общем, сувенир. А мне - очередное уголовное дело за незаконное хранение боеприпасов, с подпиской о невыезде, со всеми делами… И я начинаю понимать, что лучше уйти, чем продолжать всю эту историю.

- А с Владимиром Гусинским вы что не поделили?
- Я и сейчас отношусь к нему с большим уважением. Это очень талантливый человек. Но здесь дело принципа. Меня так воспитали, что я за Россию, за империю, за Советский Союз! И вдруг узнаю, что Гусинский собирается приватизировать фильмотеку "Мосфильма". В эпоху разбазаривания народной собственности некоторым совесть не позволяла хватать все подряд, а некоторым позволяла. Ему позволяла! Несколько раз мы встречались, и я пытался по-доброму убедить Гусинского, что фильмотека "Мосфильма" - народное достояние и так поступать с ней нельзя. Не помогло. До сделки оставалась неделя, и тогда я поехал к Березовскому. "Понимаешь, - говорю,-что будет с ОРТ, если все права достанутся твоему конкуренту? Ты же ни одного фильма не сможешь показать или будешь платить такие деньги…"
К этому моменту Березовский с Гусинским уже сходились в схватке за "Аэрофлот". Поэтому Березовский тут же ринулся в бой и по ходу дела сам попытался завладеть всем нашим кино. А Гусинский повел наступление на Питер. На этот раз претендовал не только на фильмотеку "Ленфильма", но и на всю киностудию. В общем, у нас была очень реальная возможность остаться без "Белого солнца пустыни" ("Мосфильм". - "Итоги"), без "Проверки на дорогах" ("Ленфильм". - "Итоги"), и мне опять пришлось вмешаться. Бэлла Куркова свела меня с руководством "Ленфильма", который тогда сидел вообще без копейки денег, и я им популярно объяснил, что насовсем продавать ничего не надо. Достаточно уступить права на несколько лет, чего должно хватить, чтобы решить текущие финансовые проблемы. Словом, я был готов заплатить сумму, которая их устроила бы. Причем на три года вперед. Договорились и уже сидели за столом, были готовы подписать контракт, когда мне сообщают по мобильнику: в офисе ОМОН, всех положили плашмя, а счета арестованы. Естественно, сделка не состоялась. Кто наслал? До сих пор не знаю. Могу только говорить о стечении некоторых обстоятельств…

- Неуживчивый вы, Сергей Федорович. Из рекламы ушли, а потом и из концертного бизнеса. Кстати, как вы оказались на эстрадных подмостках?
- Во время работы в комсомоле мне поручили так называемые антипасхальные вечера. Не надо смеяться, это были такие же обязательные мероприятия, как ежегодные концерты на 1 Мая или на годовщину Октября. Причем надо было сделать все, выложиться полностью и организовать такую интересную программу на всю ночь, чтобы молодежь, не дай бог, не рванула на крестный ход, хотя сами партийные бонзы, как правило, разбегались по московским храмам. Особой популярностью тогда пользовалась Елоховская церковь… Но в том-то и дело, что мне эта работа нравилась. На антипасхальные вечера, как правило, давали полную свободу действий, и я мог приглашать любые группы, любых артистов, даже тех, кто находился в немилости у властей. То есть неофициальных звезд, которые и были по-настоящему популярны. Таким образом, налаживались мои контакты в артистической среде.
И как-то в конце восьмидесятых подходят ко мне из "Москонцерта" с упреком. Дескать, не можем понять, почему у нас полупустые залы, а ты в каждом городе собираешь по двадцать стадионов. Вроде бы все у нас - и структура, и деньги, и звезды первой величины, а ты нас со всех площадок убрал! Пришлось разъяснить, что официальные звезды уже никого не интересуют. А настоящие звезды эстрады как раз у меня, поэтому мне было достаточно повесить на заборе листок размером с объявление - и на нашем концерте оказывался весь город.
Когда в 1986-1987 годах мы начали прорываться на концертный рынок, нас, естественно, туда никто не пускал - "Росконцерт", "Госконцерт", филармонии стояли стеной. На центральных каналах не было ни Гарика Сукачева, ни "Наутилуса Помпилиуса", ни "Браво", ни Сережи Минаева, ни Володи Маркина - никого, с кем я начинал работать. Тогда мы достали несколько списанных бобин к студийному видеомагнитофону - по размеру это противотанковые мины - и вместе с Владимиром Маркиным и Сергеем Минаевым записали наш первый тридцатиминутный рекламный ролик. Все честь по чести - с перебивками, с джинглами, с возможной по тем временам компьютерной графикой. Такие же ролики сделали и с другими артистами, которых звездами официально еще не считали, но аудиокассеты с их записями уже пользовались бешеной популярностью. Потом этот ролик отсылался на местное телевидение в тот город, где у нас были запланированы концерты. Там были очень рады, потому что у них вообще ничего не было за душой. А тут хорошие исполнители, причем бесплатно! В результате когда мы приезжали, народ на наши концерты валил валом. Абсолютный рекорд - сорок три концерта за три недели!
Хотя работать с артистами очень трудно, а работа со звездами - это вообще сплошная головная боль. Тот напился, тот влюбился, те друг на друга обиделись и теперь не хотят выходить на сцену, другие стали выяснять, кто круче. Но те звезды и нынешние - большая разница! Взять того же Валерия Леонтьева. Что бы ни произошло - голова ли у него болит, больше ли ему предложили, - если он с тобой договорился, то он всегда будет на площадке. Он по-настоящему великий артист и великий трудяга. Проблема же наших молодых талантов в том, что они не умеют пахать с утра до вечера. Зато только появился первый экран и первые деньги - сразу же девочки, наркотики, пальцы веером.
Например, когда я работал с Аллой Пугачевой, она уже была мегазвездой. Но настоящей! Поэтому с ней было намного проще, чем с нынешними так называемыми звездами. Помню случай в Одессе. У нее были запланированы сольники на стадионе, а я работал сборные концерты в Зеленом театре. Договорились, что параллельно она выступит и на наших концертах, так сказать, поставит яркую точку. Но при условии, что ее имя не появится в наших афишах - чтобы не перебить основные сборы. Пообещал и дал своим партнерам соответствующую команду.
Прилетаю в Одессу, а весь город в афишах: "Алла Пугачева выступает в Зеленом театре!" В общем, ребята обманули, а администратор Аллы Борисовны, естественно, послал нас куда подальше. И вот подходит к концу первый концерт - в зале четыре с половиной тысячи зрителей. Выхожу и объявляю, что программа завершена. Но никто и не думает расходиться, говорят, что не уйдут, пока не услышат Пугачеву. Через полтора часа должен начаться следующий концерт, в зале уже девять тысяч зрителей. В другом городе это, может быть, и не прошло, а одесситы потеснились и сидят плотными рядами. Шумят, конечно. Компаньоны мои к этому моменту предусмотрительно разбежались. В общем, делать нечего, выхожу и честно рассказываю, почему не будет Аллы Борисовны. "Ничего, - говорят, - мы подождем. Поезжай, парень, привези". И я понимаю, что если сейчас будет скандал, то мне запретят выступать по всей стране. Навсегда! Тогда это было просто.
Покупаю необъятный букет белых роз. Еду. Алла Борисовна сидит в гримерке злая как черт. Захожу к ней - будто в клетку к тигру. После долгой паузы спрашивает: "Ну что, ждут меня там, что ли?" "Ждут, - говорю. - Уже не один, а два концерта". - "Ты что же, не знал, что меня объявят в афишах?" Рассказал все как на духу, и она поверила! Через десять минут уже была на сцене. А потом, как и договаривались, отработала все концерты. Конечно, я ее сильно подвел. Но Алла Борисовна, безусловно, понимала, что для меня ее отказ - полный крах… К 1990 году компания "ЛИСС" уже стала крупнейшим концертным агентством страны. Но в 1991 году резко упала покупательная способность, а реформа февраля 1992 года окончательно подкосила наш бизнес.
Нынешняя эстрада - отдельный разговор. Сейчас технических возможностей, безусловно, больше, но с подмостков исчезла искренность. Поют девочка или мальчик про любовь, а видно, что им все равно. Но этой эстраде осталось недолго жить, она скоро отомрет. Придут другие времена. Обязательно.
- Инженер-радиофизик, комсомольский работник, продюсер, телевидение, реклама, шоу-бизнес, а теперь вот и сельское хозяйство… Не слишком ли много призваний?
- Я всегда был администратором. А если администратор хороший, ему, честно говоря, все равно, что администрировать. Что я на телевидении работал от рассвета до заката, что сейчас. Разница исключительно в характере производства. Например, на телевидении и на эстраде результат достигается достаточно быстро. Прошел концерт, показали программу - и можно отдыхать. А сельское хозяйство - процесс непрерывный: посевная - уборка, посевная - уборка… И выскочить из этого цикла невозможно. Все время ты должен что-то делать.
Мне кажется, сейчас уже пришло понимание, что село - это наш базис. Мы либо аграрная страна, либо никакая. В математике существует понятие "необходимое условие". Так вот, необходимое условие для нас - быть аграрной страной, хотя этого и недостаточно, чтобы быть высокоразвитой страной. Но если мы хотим сохранить Россию в существующих границах, мы в первую очередь должны быть именно аграрным государством. Потому что такую территорию можно удержать только в том случае, если ты ее осваиваешь. И, слава богу, остаются еще в России люди, которые не разучились работать на земле, которым это интересно. Это крестьяне. А вот людей, живущих в мегаполисах, страна, как таковая, мало интересует. Здесь связь нарушена.

- Наверное, и закон о торговле в той редакции, в которой он принят, считаете своей победой?
- Мы ни с кем не боролись. Но тенденции в отечественном законотворчестве действительно меняются, в том смысле, что сейчас принимаются законы и в интересах страны. А когда я только пришел в законодательную власть, меня вот что поразило: некоторые наши законы были либо очень узкие, либо слишком широкие в смысле толкования. Первые были написаны под конкретных заказчиков, а вот законы широкого спектра прочтения - это уже спецзаказ всего чиновничьего сообщества, которое, манипулируя правовыми нормами, легко снимало административную ренту как с общества, так и с государства. Но не все наше чиновничество - воплощенное зло. Определенную ответственность несут и руководители более высокого ранга, которые по разным причинам в тот момент недооценили ситуацию. Одни просто не понимали, что происходит. Другие и сейчас уверены: поскольку чиновнику мало платят, у него должен быть дополнительный источник дохода. Может, и не совсем легитимный, зато у чиновника перестанет болеть голова о хлебе насущном, и уже ничто не будет отвлекать от исполнения основных служебных обязанностей. Не припомню, кто из либеральных экономистов первым озвучил эту идею, но я на личном предпринимательском опыте неоднократно убеждался в обратном. Как только работник начинает получать доход со стороны, для дела он потерян.
Что касается закона о торговле, то он реально защищает общественные интересы и противодействует монопольному захвату рынка. Но при этом я вовсе не утверждаю, что торговые сети - коллективные враги народа, а люди, работающие в торговле, законченные негодяи, у которых главная цель жизни - обобрать страну. Дело в том, что государство просмотрело определенные тенденции в развитии торговой сферы, в результате интересы торговли решительно разошлись с интересами общества. Отсюда и противостояние торговых сетей и общества.
Но самое главное, смещаются акценты в мотивации экономической деятельности ритейла. До принятия закона ритейл, обладающий монополией на рынке, был заинтересован в увеличении розничной цены и в том, чтобы максимально "отжать" производителя, которому приходилось в ущерб качеству продукции упрощать технологии, поскольку другого способа сохранить рентабельность в сложившейся ситуации не существовало. Практически все наши крупные агрохолдинги уже применяют новейшие технологии, поэтому добиться снижения себестоимости за счет повышения эффективности производства невозможно! Но теперь, как мы надеемся, все будет иначе - как в Европе, где доход торговых сетей напрямую зависит от качества продукции, где при равной цене покупатель идет в тот магазин, который предлагает более качественный товар. А это уже принципиально другая экономическая ситуация.

- Многие известные экономисты, в том числе научный руководитель Высшей школы экономики Евгений Ясин, считают этот закон антирыночным и вообще вредным…
- А я считаю Ясина попом Гапоном новейшей истории. Может быть, он и искренне заблуждается, но от этого его вина перед страной нисколько не меньше. Кто в здравом уме и доброй памяти может говорить про какой-то идеальный рынок, которого в природе не существует? А он заявлял: отменим социализм - и завтра у нас будет рынок, светлый и прозрачный, как слеза капиталиста! И это в Советском Союзе с его госмонополией буквально на все и с ограниченным количеством предприятий! Ну, приватизировали их по-скорому, и что же - появился рынок свободной конкуренции? Напротив, монополия только усилилась, поскольку в Советском Союзе государство хоть как-то регулировало экономику, а в условиях рынка прежние регуляторы уже не могли работать. А чем прославилась его Высшая школа экономики? Помню, в декабре 2007 года, за полгода до кризиса, я утверждал, что ориентация на Америку погубит Россию, потому что США - это дохлая корова, которую очень скоро мы будем спасать всем миром. При этом эксперты Ясина, как запрограммированные, твердили: Америка - сильнейшая экономика, и паниковать, дескать, нечего… Уже не так давно на очередном совещании выходят те же лица и как ни в чем не бывало опять учат жизни правительство и страну. Вот тут я не выдержал и спрашиваю: если вы такие опытные, такие умные, что же вы не смогли предсказать кризис?
В начале девяностых так называемые американские эксперты практически официально работали в наших госструктурах. Кстати, и ВШЭ, на мой взгляд, это остаточное явление той самой американской экспансии девяностых...
Помню, в те времена один мой хороший знакомый, высокопоставленный чиновник регионального уровня, решил выяснить судьбу местного оборонного предприятия. Позвонили Чубайсу, чтобы уточнить, включен ли этот завод в план приватизации. Тот отослал нас к начальнику департамента, который сказал, что сам он не в курсе, поскольку за этот регион отвечает некий Смит. Удивились, но перезвонили - и действительно на проводе Смит, вежливый такой. Пощелкал клавишами и на плохом русском выдает справку: завод на самом деле подлежит приватизации...

- Другие времена, другие нравы. Вот и сейчас трудно представить джентльмена в приличном костюме и хорошей обуви рядом с навозной кучей…
- Во-первых, у меня в машине всегда лежат резиновые сапоги. Во-вторых, запах навоза или помета мне гораздо приятнее, чем запах нашей парфюмерии. Кроме шуток! А потом запах парфюмерии - это сплошная химия, которая на самом деле убивает. Это яд. А навоз… Навоз, он, как сыр рокфор, пахнет специфически, но что в этом плохого? И вообще наше общество попало в губительную зависимость от химических ароматов. Реальные запахи мы уже не чувствуем. Вот я, например, заядлый охотник, но только на второй, а то даже и на третий день начинаю чувствовать запахи леса. Представляете! Это нормально? Впрочем, нас давно уже подсадили на химию. И не только в продуктах и парфюмерии, но и в информации.

- А как с вредными привычками? Видимо, их становится больше, когда зарабатываешь миллионы?
- Вредные привычки появляются только в самом начале. Потом это проходит. Собрались как-то наши известные аграрии, и я вдруг заметил, что некоторые заметно похудели, стали поджарыми, выглядят, как спортсмены. Интересуюсь: с чего бы это? А мне отвечают: "Знаешь, чем больше денег, тем дольше жить хочется!"