АРХИВ

Известный предприниматель, один из воротил отечественной шоу-индустрии и рекламного бизнеса, решил податься в депутаты государственной думы. К чему бы это?

- Сергей, а почему Вы здесь, в Москве?
- Сегодня вернулся из Нижегородской губернии, был в своем избирательном округе.
- Я о другом. Слышал, будто Вы с концами уехали из России - туда, где под пальмами гуляют мулатки-шоколадки.
- Ну-у-у! Вы пользуетесь устаревшей информацией. Такие слухи обо мне в последний раз распускали год назад. Мои оппоненты стали повторяться. Это даже радует - значит, у них иссякает запас фантазии.
- Вас не интересует, почему сегодня молва записала Лисовского в невозвращенцы?
- Наверное, опять приплели что-нибудь вроде подзабывшейся истории с коробкой из-под ксерокса? Я давно уже объяснил, что обращение не по адресу. Это все слухи, которые мусолят мои недруги. Нового-то против меня все равно ничего нет.
- Это Вам так кажется, а кое-кто весьма авторитетно заявляет, будто после обвала рекламного рынка Лисовский окончательно разорился, задолжал бешеные миллионы долларов и убег от обманутых клиентов, залег на матрасах.
- Да, это нечто свеженькое, такого я еще не слышал.
Во-первых, как видите, не убег. Во-вторых, в отношении рынка рекламы... Где-то слышал умную мысль, что для успешного занятия бизнесом нужно каждые пять-шесть лет кардинально менять сферу приложения своих усилий. Так что кризис, можно сказать, подоспел кстати - мне самое время подумать о смене деятельности. В конце концов мой главный капитал сохранен: деньги всегда можно заработать, если есть команда единомышленников. Мои люди остались со мной.
- На Ваш взгляд, все, что случилось в стране за последнее время, далеко отбросило нас?
- Считают ведь по-разному. Потерянные для бизнеса деньги при известном старании удастся вернуть года через три. Гораздо сложнее с подорванной репутацией государства - минимум лет пять нам никто на Западе верить не станет.
Рынок пострадал сильно, сегодня мы оказались на уровне 93-го года. По сути, поле опять чисто, и, если сейчас появится серьезный игрок с большими деньгами, он сможет скупить все по дешевке. В принципе наши проблемы только на руку иностранцам: те из них, кто рискнет прийти сюда, не встретят конкуренции со стороны местного бизнеса для эффективного противодействия проникновению западного капитала даже в стратегически важные отрасли, экономики у нас нет денег. Могу поздравить господ-товарищей, которые год назад начали раскачивать лодку, дискредитируя правительство: вы добились своего, мы снова все бедные. Помните, как в анекдоте? Декабристы боролись, чтобы не было бедных, а большевики - богатых.
- И каково Вам в роли раскулаченного?
- Мы ведь говорим о стране, а не о локальных проблемах конкретного бизнесмена. Если вас интересуют мои личные дела, то мне не привыкать к трудностям. Не сомневаюсь: и на этот раз мы восстанем из пепла, воскреснем. Весь вопрос, когда это произойдет: через год, два или десять.
- Вы готовы ждать?
- Действовать. И действовать сообща. Совершенно очевидно, что из ямы, в которую мы угодили, поодиночке не выкарабкаться. Нужны слаженные действия правительства, законодателей. Необходимо принять лоббистские законы, ограничивающие деятельность зарубежного капитала. Например, до сих пор не созданы сколь-нибудь действенные барьеры на пути иностранцев, возжелавших стать владельцами российских средств массовой информации. В том, что претенденты на право хозяйничать в наших газетах и на телеканалах скоро объявятся, сомневаться не приходится. Поэтому надо быстро среагировать и ограничить участие иностранного капитала в российских СМИ. В конце концов не будем забывать: через год нас ждут парламентские выборы, а через неполных два - президентские.
- Если все не случится раньше.
- Не думаю. Полагаю, Примаков благополучно доработает до 2000 года. Эта кандидатура устраивает многих - и внутри страны, и за рубежом.
- Не опасаетесь, что по мере углубления кризиса усилится бегство из России? Раньше вывозили деньги, а теперь побегут их, денег, хозяева.
- "Колбасная" эмиграция сегодня вряд ли возможна. Не станут люди срываться с места из-за куска хлеба. Я разговаривал со своими партнерами, и мы пришли к выводу, что отъезд из страны начнется только в том случае, если здесь нельзя будет работать. Станет новое правительство давить, зажимать предпринимателей, тогда - да, дрейф в сторону Запада возможен. Пока что-либо спрогнозировать, предсказать сложно. Никто не возьмется утверждать, какую политику изберет Кабинет Примакова. Поэтому многие отечественные бизнесмены выжидают: если почувствуют перспективу, увидят впереди просвет, тогда рискнут еще раз, возможно, последний.
- И Вы снова поставите все на кон?
- В данном случае не составляю исключения. Понимаете, если такие, как я, уедут из страны, тогда России точно не подняться. И речь не о том, плохой Лисовский или хороший, не о моих достоинствах или о недостатках разговор. Я говорю о людях, которые хотят жить и трудиться здесь, а не где-нибудь за океаном. Все закончится, когда пропадет желание зарабатывать. Тогда уже никто не спасет - ни красные, ни белые, ни серо-буро-малиновые.
Жгучего стремления изменить место жительства я не испытываю, поэтому остаюсь здесь. Но для развития бизнеса в России необходимы нормальные условия, хотя бы отдаленно напоминающие цивилизованные. И в депутаты я пошел, думая о перспективе. Мои планы ведь не ограничиваются получением мандата сроком на год с небольшим. Намерен баллотироваться в Думу и в 99-м. Но, повторяю, многое зависит не от меня. Скажем, в начале моей избирательной кампании ситуация в стране внешне выглядела совершенно иной. Предвидеть подобный поворот событий было крайне затруднительно.
- Похоже, пожалели, что полезли в предвыборную драку?
- Нет, хотя сегодня мне как кандидату в депутаты стало намного тяжелее. Мы здесь, в Москве, жалуемся друг другу на трудную жизнь, а попробовали бы вы поехать куда-нибудь в глубинку, в городок с населением в тридцать тысяч душ и единственным неработающим заводом, да послушали бы, что избирателям говорят.
- Что?
- Люди счастливы, если им заплатили мартовскую зарплату! Сложно убедить человека, получившего в руки пачку обесценившихся рублей, будто завтра наступит всеобщее благоденствие и все заживут весело и припеваючи. Как заставить избирателя поверить, что я принесу ему пользу?
- И как?
- Важно говорить правду, ни в коем случае не врать. Я на всех встречах честно заявляю: манны небесной не ждите, впереди - новые испытания.
- А в ответ?
- Люди смотрят на меня та-а-акими глазами... Народ-то у нас в принципе хороший, открытый, доверчивый. Жизнь его достала - это есть. Поэтому и врать нельзя. Был бы я профессиональным политиком, тогда, вероятно, смог бы рассказывать байки, что рай наступит завтра, вернее, послезавтра: на следующий день после моего избрания. По счастью, пока не достиг таких высот лицемерия.
- Ага, все-таки "пока"!
- Нет, в мои планы не входит покорение подобных вершин. Предпочитаю наблюдать со стороны за широтой натур иных наших политиков, в которых легко уживаются и запредельный цинизм, и столь же безудержное, словно с большого перепоя, недержание языка за зубами. Уж лучше учиться у западных коллег, которые предпочтут смолчать, но не станут марать свое имя ложью.
- И все-таки: если бы Вы могли предвидеть, как обернется ситуация в России, стали бы ввязываться в борьбу за депутатский мандат?
- Я уже сказал: выборы в Думу не самоцель. И к трудностям мне не привыкать. Последние двенадцать лет живу в обстановке, приближенной к боевой: я зарабатывал деньги, а меня раскулачивали, я набирал обороты и опять все терял. Так повторялось раз пять или шесть. Меня хотели сжить со свету, закрыть, запретить, посадить... Так что закалку я получил - будь здоров. Конечно, нынешний кризис - один из наиболее серьезных на моем веку, нечто подобное было только в 91-м году, но в любом случае присутствие духа не теряю.
- Прямо мазохизм какой-то: раз кинули - подняться, второй раз - опять на плаву. Зачем это все? На безбедную жизнь Вы и так заработали, а посему перспектива поездок на работу на метро Вам в любом случае не грозит - на 600-й "Мерседес" как-нибудь наскребете. Словом, за что страдаете?
- Зря говорите, будто я от общественного транспорта застрахован. В нашей стране ни в чем нельзя быть уверенным на все сто.
- Включая тюрьму и суму?
- Эта поговорка, уверен, вскоре приобретет особую популярность и актуальность, в ближайшие пару лет она будет у всех на устах.
- И Вы уже сухари сушите?
- Я же говорю о тенденциях, которые видны невооруженным глазом!
- А что, интересно, говорит об этих тенденциях ваш папа-коммунист?
- Начнем с того, что мой отец давно уже не коммунист. Он разуверился в идеалах прошлого, но не обрел веру и в дне сегодняшнем. В пик нынешнего кризиса отец по пять раз в день звонил мне на работу и задавал один-единственный вопрос: "Неужели в Кремле, не понимают, что губят страну?". Как мог, я пытался успокоить отца, но мне трудно было объяснить даже ему, ученому, привыкшему иметь дело с конкретными понятиями и материями, логику принятия решений там, наверху.
- Уверены, что в этих решениях есть логика?
- Конечно. Другой вопрос, что она основывается на иных понятиях и критериях, нежели думают люди.
- А ну-ка?
- Нет, с этим пока не стоит торопиться. О логике Кремля поговорим чуть позже.
- После победы на выборах?
- Может быть, хотя не думаю, будто депутатство в состоянии кардинально изменить мое отношение к миру. То, что я сегодня говорю, не скрывалось мною и вчера. Правда, участие в выборах позволило рельефнее увидеть вещи, которые из Москвы воспринимались в несколько искаженном виде.
Скажем, возьмем мои встречи с избирателями сразу после того, как Ельцин отправил в отставку правительство Кириенко и внес кандидатуру Черномырдина на пост премьера. Первый вопрос, который мне задавали в любой аудитории и в любом месте, куда бы я ни приезжал: зачем Черномырдина опять тянут наверх? Никто: ни пенсионеры, ни рабочие, ни студенты - никто не сказал слова поддержки, зато на ругань не скупились.
- Неужели о ЧВС говорили хуже, чем о Гайдаре с Чубайсом?
- Да Егор Тимурович с Анатолием Борисовичем на фоне Виктора Степановича - это уважаемые люди! Хотя дело по большому счету не в Черномырдине. Никто в глубинке не мог в принципе понять, к чему все эти политические, точнее, аппаратные, игры, когда народ сидит без зарплаты, а завтра могут опустеть прилавки магазинов. Если уж так люб Черномырдин, не надо было его весной снимать.
- Это уже камень в огород законно избранного президента?
- Сегодня любая из ветвей власти, будь то кремлевская администрация, правительство или Федеральное Собрание, не пользуется достаточным доверием, чтобы самостоятельно принимать решение без оглядки на мнение народа. Ситуация кардинально изменилась, и жестоко ошибается тот, кто рассчитывает на силу. Армия не пойдет стрелять по людям из пушек, какими бы громкими словами о защите конституционного порядка власти ни прикрывались. Армия ведь состоит из голодных офицеров, у большинства из которых есть такие же голодные жены и дети. Надо опасаться, как бы эти самые пушки не были направлены совсем в другую сторону. Да что мне вам рассказывать? Наверное, все это и без меня хорошо известно.
- Известно и то, что Вы, Сергей, никак не тянете на звание идеалиста. Бизнесмен обязан быть прагматиком. Следовательно, Вы должны понимать, что нашу власть в одиночку, увы, не переделать.
- Но переделывать надо! Поэтому хочется ответить с пафосом: кто же, если не мы?
- Как раз пафоса не нужно. Вы же знаете: часто это лишь удобная форма для сокрытия истинных мыслей.
- Да, усомниться, даже высмеять можно все. Удобно ругать правительство, предрекать крах режиму, сидя где-нибудь на уютной кухоньке. Чтобы хоть какие-то перемены к лучшему наметились, надо нам всем разделить ответственность за происходящее и попытаться сделать что-нибудь полезное не только для себя, но и для страны.
- Верные слова, но - слова.
- Никто не вправе упрекать меня, будто я мало работаю.
- Оно, конечно: в жизни всегда есть место подвигу. Но сидение на пленарных заседаниях, дебаты по повестке дня - как-то все выглядит мелко, рутинно.
- Напрасно думаете, будто в моей сегодняшней работе так много творческого начала. В Думе, полагаю, повеселее будет. Впрочем, я в парламенте не компанию по интересам ищу. Депутатский мандат, надеюсь, позволит мне работать на качественно ином уровне.
- И депутатский иммунитет, наверное, не помешает?
- Мы возвращаемся к началу разговора. Повторяю: я не ищу защиты от закона, не прячусь от правосудия. С другой стороны, уберечься от произвола властей, которые с большим удовольствием упекли бы за решетку самых несговорчивых парламентариев, можно единственным способом - при помощи депутатского мандата.
Вы мыслите стереотипами. Нас приучили воспринимать Думу чуть ли не как сборище уголовников, шутов и недоумков. Я же считаю, что у нас в парламенте немало вполне нормальных депутатов.
- Да, если судить по готовности, с которой народные избранники проголосовали за индексацию собственной зарплаты. Вполне нормальное шкурное решение - надо ведь о себе, любимом, позаботиться?
- Всегда призывал, чтобы во власть шли богатые люди, лишенные необходимости воровать. Будь у депутатов обеспечены тылы, не стали бы они суетиться с документом о собственном пансионе. С другой стороны, я всегда боялся героев и одержимых. На них государственную политику не выстроишь. Нужен разумный компромисс.
- Словом, Вы не герой?
- Все предприниматели - герои. Более того, мы по-своему ненормальные люди. Но я не фанатик и знаю, за что что и ради чего работаю.
- Наверное, ради блага любимой Родины?
- Я хочу обеспечить нормальную жизнь себе и своим близким. Поскольку и в дальнейшем намереваюсь, оставаться в России, мне отнюдь не безразлично, как поет Шевчук, "что завтра будет с Родиной и с нами". Но моя позиция не созерцательная, я готов делать все, чтобы дела в стране шли на лад. Это и есть, в моем понимании, тихий, непоказушный героизм.