АРХИВ

Сенатор Сергей Лисовский на этот раз приехал в Курган, чтобы лично заняться учебой партийного актива «Единой России» в Зауралье: в таком формате партшкола открылась, пожалуй, впервые за все время существования ЕР. О том, зачем решили собрать партактив, который, в общем-то, состоит из вполне зрелых людей, прошедших еще коммунистическую школу, Лисовский рассказал «URA.Ru». Рабочий график сенатора оказался настолько плотным, что обсудить все последние яркие события федерального и регионального масштаба не удалось. Тем не менее Сергей Лисовский поделился своим взглядом на партийные проекты, высказался в адрес министра образования Ливанова и на тему единого госэкзамена, рассказал, даст ли он согласие на тестирование своего сына на предмет употребления наркотиков, а заодно озвучил стоимость чиновничьих кабинетов в правительстве России. Об этом и многом другом – в эксклюзивном интервью сенатора «URA.Ru».

- Сергей Федорович, региональное отделение ЕР организовало свою школу, пригласив на учебу партактив. Почему решили учить партийцев?

- Это решение партии – возрождение партучебы. Мы все-таки возвращаемся к тому хорошему, что у нас было. В последнее время мы забыли, что людей надо обучать, – какими бы талантливыми они ни были. Чтобы проводить правильную политику, партактив должен быть обучен и владеть методикой работы – это очень важный фактор. Мы от него отказались в свое время, сейчас возвращаемся. Это первые наши шаги, но, думаю, в перспективе эта работа будет вестись гораздо более серьезно.

- Если я правильно понимаю, одно из направлений – реализация партийных проектов. Вместе с тем все же понимают, что реализуются они либо за счет федерального бюджета, который принимают четыре думские фракции, либо за счет региональных бюджетов – только не партийного…

- Не совсем так. У нас больше половины проектов реализуются исключительно на энтузиазме масс – это добровольная работа людей на благо общества. Взять тот же «Народный контроль». Он же не требует бюджетного финансирования. Но я уверен, что он, во-первых, очень много сэкономил для бюджета, во-вторых, решил очень много задач, которые, к сожалению, наши государственные органы решить не могут.

Например, проблема продажи алкоголя несовершеннолетним достаточно долго не решалась теми государственными структурами, которым она была поручена. По ряду причин, зачастую из-за малочисленности сотрудников либо из-за нежелания этим заниматься. Иногда существовали и коррупционные моменты. Поэтому я считаю, что многие партийные проекты нередко реализуются благодаря энтузиазму граждан страны, и они очень эффективны. Если, опять же, вернуться к «Народному контролю» - даже торговые сети признают, что сейчас просто так они боятся повышать цены, потому что…

- Придут и проверят?..

- …получат. У нас есть еще один интересный аспект: предприятия ведь нельзя проверять чаще одного раза в три года. По сути, тем самым многие общественно важные организации были выведены из-под государственного контроля. Это, наверное, было неправильно сделано – мы хотели снизить коррупционную составляющую, но в итоге, по-моему, мы ее не снизили, а в плане бесконтрольности и свободы для жуликов (не добросовестных производителей, а для жуликов) даже создали вольготные условия. А вот «Народный контроль» как раз и позволяет, не нарушая эту законодательную норму, проверять по мере необходимости, а не когда это можно.

Плюс в том, что «Народный контроль» действует без предупреждения. У нас был один случай, когда народным контролерам дали для усиления полицейских – для охраны. Сети тут же подали жалобу, что это…

- Внеплановая проверка?

- Да, внеплановая проверка. Хотя сотрудники МВД просто следили за общественным порядком. Мы эти ошибки учитываем и с помощью общественных активистов можем спокойно проверять нашу торговлю.

- Ну, хорошо, с «Народным контролем» все понятно. А вот другой, не менее важный проект – «Новые дороги городов России». В этом году в Кургане асфальт сошел вместе со снегом. Такая же картина во многих других городах. Опять же возвращаемся к тому, что реально у таких регионов, как Курганская область, денег на ремонт и строительство дорог катастрофически не хватает. Собственно, как и на выполнение других партийных проектов. А задачи между тем ставятся серьезные. Может, ЕР есть смысл уже жестко поставить вопрос об изменении системы распределения бюджетных средств и налогов?

- Это правильный вопрос, и мы его поднимаем. Дело в том, что действительно политика Минфина исходит, как мне кажется, из ошибочной концепции сжимания денежной массы. Это начал делать еще [Алексей] Кудрин: его знаменитый тезис о том, что надо «стерилизовать денежную массу», точнее, выводить деньги из России, чтобы не было инфляции – в России денег «слишком много» (смеется. – ред.).

Но, как вы видите, стерилизация денежной массы инфляцию не уменьшает, при этом мы действительно не имеем денег на инфраструктурные проекты. Сейчас партия активно ведет работу по раскупориванию этой кубышки – фонда национального благосостояния и резервного фонда для инфраструктурных проектов. Руководство страны уже приняло решение, и сейчас средства этих фондов будут направляться на создание инфраструктурных объектов, в том числе дорог. «Единая Россия» сделала очень много, чтобы это произошло.

Например, «Единая Россия» «выбила» 42 миллиарда на аграрный сектор. Это исключительно работа партии. Мало того, что «выбила», мы еще участвовали и в распределении этих денег. Но пока мы их «выбивали», никого рядом с нами не было, как только это случилось, сразу все пришли их делить.

- Партии?

- Даже не партии – министерства: Минпромторг, Минрегион, Минэкономики, Минфин. Когда мы «выбивали», нас никто особенно не поддерживал, кроме Минсельхоза.

Сейчас с каждым годом влияние партии на формирование бюджета все больше усиливается. И это влияние будет еще усиливаться, так как принято решение о новом, программном подходе к формированию бюджета. Понимать, на что идут деньги, будет проще – раньше у нас было достаточно широкое толкование «строки бюджета». Плюс можно будет четко понимать, насколько эффективно используются деньги и реализуются эти программы. Я думаю, что ситуация с бюджетом улучшится.

- Но если взять, к примеру, исполнение указов президента: финансирование требуется огромное, и такие бюджеты, как бюджет Курганской области, «напрягаются» до предела и даже больше…

- Это еще один аспект, о котором мы постоянно говорим, особенно в Совете Федерации.

Бюджетная политика в отношении регионов, конечно же, требует изменения. Я говорю о налогах, собираемых в федеральный бюджет, и очень немногих региональных налогах: в основном субъектам оставляют плохо собираемые или мало просчитываемые налоги. Например, у ряда регионов забрали НДПИ на нефть. Сказали: «Мы поднимем всем часть акцизов от алкоголя, большая часть акцизов будет оставаться в регионе» (смеется. – ред.). Понятно, что НДПИ на нефть очень легко считался, легко собирался, а вот увеличение акцизов и оставление большей их части в регионах привело к тому, что просто большая часть оборота спиртного ушла в «теневую» сферу. Поэтому количество денег не увеличилось, а регионы реально потеряли доходы. Курганской области это коснулось, потому что у нас не было доходов от НДПИ, а другие регионы такие изменения серьезно затронули. Это такая традиция: наиболее собираемые налоги уходят в федеральный бюджет, а сложно собираемые остаются регионам. Еще один пример: налог на прибыль. В 2008 году, когда был кризис, нам цинично сказали: «Мы налоги по НДПИ на нефть себе заберем, а вам увеличим  процент от налога на прибыль». Это в кризис! Такой цинизм присутствует.

- Кроме того, список полномочий регионов постоянно растет…

- Да, при этом передают полномочия, которые вроде бы обеспечивают деньгами, но за счет слабо просчитываемых, вернее, ошибочно просчитываемых и плохо собираемых налогов. Соответственно, любой региональный бюджет становится все более и более дефицитным. Это, конечно, плохо. Плюс к тому достаточно серьезное лоббирование сырьевыми субъектами своих позиций приводит к неравноправному распределению денег среди регионов. В нашей стране, получается, есть регионы приоритетные, есть неприоритетные, что, конечно, для такой страны, как Россия, очень опасно, потому что надо регионы объединять, а не разъединять, чтобы не создавать недоверия регионов друг к другу в плане финансирования.

Кстати, есть еще один важный момент. Россия настолько большая страна по территории, что единственная возможность объединять регионы в физическом плане – это железная дорога (автомобильные дороги, конечно, тоже, но в основном, железная). Однако у нас железная дорога, наоборот, регионы разъединяет: тарифы год от года растут, оборачиваемость вагона стала 18 дней (в Советском Союзе была 10 дней). РЖД совершенно не думает о том, каким образом объединять товарные потоки, например, Дальний Восток и центральную часть России. Мне тут один предприниматель, который занимается рыбой, сказал, что он икру минтая стал возить автомобилями из Владивостока в Москву…

- Быстрее?

- Да, быстрее и надежнее. По деньгам примерно то же самое. Со стороны РЖД все это, конечно, преступная работа – это расчленение страны на части, которое очень опасно.

В то же время РЖД занимается всякими гламурными проектами, такими, как скоростные поезда. Скоростные поезда, конечно, нужны, но только тогда, когда у вас все хорошо по другим направлениям – в пассажирских, пригородных, грузовых перевозках. Я видел недавно выступление руководства РЖД. Его, в лучшем случае, можно назвать смешным. РЖД говорит, что нужны скоростные электрички: тогда в Москву можно будет привозить рабочую силу, человеку выгодно будет ездить в столицу на работу за 200 километров. Уже любому человеку ясно, что в Москву везти рабочую силу не надо. Рабочие места нужно создавать вне Москвы, а РЖД предлагает делать все наоборот (смеется. – ред.). У меня в свое время было предприятие всего лишь в 40 километрах от Москвы, так я столкнулся с реальной проблемой: жители окрестных деревень работали в столице, и я не мог найти квалифицированных рабочих. И это – в 40 километрах от Москвы! А если «высосать» всю квалифицированную рабочую силу в радиусе 200 километров, то что мы получим? У нас будет огромная Москва, которая уже каждый день встает в пробках, и совершенно неэффективные регионы вокруг. Понятно, что это приведет к развалу страны. Однако руководство РЖД у нас вот так, во всеуслышание, об этом заявляет. Я понимаю, что гораздо интереснее заниматься гламурными проектами, «ласточками» и т.д., смотреть на красивых стюардесс, чем заниматься реальным трудом – грузопассажирскими перевозками, которые являются кровеносными сосудами нашей страны.

- Как Вы отреагировали на отставку Суркова?

- Это жизнь. Это политика.

- Но она была ожидаема? Помимо недовольства, высказанного Путиным относительно исполнения указов президента, по-вашему, есть еще какие-то причины отставки? Ведь Сурков всегда считался одной из ключевых фигур.

- (после паузы. – ред.) Я прекрасно понимаю, почему ушел Сурков. Но я не будут это обсуждать. Пока (смеется. – ред.).

- Возможно, что следующий на уход – министр образования Дмитрий Ливанов? Несколько лет терпели его предшественника Андрея Фурсенко, называя его реформы губительными для образования. Но команда Ливанова «полетела» сразу – один замминистра уже уволился, еще один говорит, что почти готов сделать это, опасность отставки грозит и самому Ливанову…

- Вы знаете, я к Министерству образования, после того, как был введен ЕГЭ и разрушена стройная система образования Советского Союза, которая признана лучшей (и это даже не надо доказывать, достаточно посмотреть, кто является разработчиком всех последних инновационных проектов в мире – очень большой процент людей, которые принимали участие в создании современной технологической базы, - это выпускники российских вузов), не могу относиться спокойно. Говорить о том, что в Советском Союзе была «не та система образования», просто глупо. Та система образования, которая внедрена Министерством образования и Фурсенко в том числе, она ошибочна и преступна. По-видимому, новый министр пока не может поменять эту ситуацию по ряду причин. Здесь его работу оценивать бесполезно, потому что надо вообще отказываться от ЕГЭ и возвращаться к старой системе образования.

Опять же, у нас была принята с подачи Фурсенко англо-саксонская система образования, которая предполагает, что есть плебеи, которых не надо образовывать, - они должны у конвейера стоять. А для конвейера образование не нужно. И есть аристократия, которая достаточно мала и которая получает прекрасное образование. Правда, мы, как всегда, обогнали американцев: мы уничтожили образование как для основной массы населения, так и для аристократии – у нас уничтожили все скопом.

А в плане отношения к Академии наук я поддерживаю Ливанова. В том виде, в каком сейчас существует РАН, конечно, это коррупционная структура, которая наукой не занимается, а лишь распределяет бюджетные деньги без эффективности, и у нас на сегодня молодежь реально не идет в науку. Если раньше у нас институты создавались под Тему для академика (на одного академика было более тысячи научных сотрудников – академик руководил институтом, исследовал реальную глобальную научную проблему), то сейчас, по-моему, на 10 научных сотрудников один академик – это как армия, которая вся состоит из генералов. Понятно, что ни к чему хорошему это привести не может, потому что генералы требуют очень хорошего обеспечения. И все деньги, которые государство выделяет на содержание РАН, уходят в основном на содержание академиков, а не на научные исследования.

Ну и потом, «Сколково». Все нормальные люди смеялись, когда его создавали. Яркий пример: у меня отец (Федор Викторович Лисовский, доктор физико-математических наук, профессор Института радиоэлектроники АН РФ. – ред.) посчитал, что вот этот депутат, который получил 730 тысяч долларов…

- Пономарев…

- …да, отец посчитал, что это – зарплата 100 младших научных сотрудников за 10 лет. Нормально, да?

- При этом сам Пономарев считает, что все заслуженно.

- Да, он считает, что все заслуженно. И, самое главное, об этом же все знали! Этого не знала общественность, а кто работает там, все всё знали! Я уверен, что есть другие, которые получают столько же, просто об этих «героях научного труда» мы не слышим. Пока.

- Кстати, Минобрнауки вынесло на поверхность и ситуацию со списанными диссертациями. В разных регионах, в том числе и в Кургане, уже были скандалы, связанные с этим…

- Эта проблема назрела уже давно. Если вы зайдете на блог моего отца, увидите, что он лет 12 ведет эту борьбу, которая была совершенно бесполезна. Я как-то ему помогал, но понял, что защита диссертаций – это такой бизнес по воровству из бюджета. Что такое диссертация? Почему все так резко начали защищаться? Диссертация увеличивает зарплату госчиновников и научных сотрудников. Получается, тех кто принимал фиктивные диссертации, выдавал незаслуженные свидетельства о присвоении научных степеней, надо сажать за воровство из бюджета, причем в крупных размерах, и требовать возмещения.

Плюс, помимо воровства из бюджета, происходит уничижение самого звания ученого, что очень важно, особенно для молодежи, которой свойственно стремление к самоутверждению и реализации собственных амбиций. Поэтому, принижая звание ученого, мы отталкиваем многих людей, прежде всего, молодежь, которая готова даже терпеть низкую зарплату, плохие условия труда, ради статуса «научного романтика» готова двигать науку вперед. Такие люди и двигают науку вперед. Вот у моего отца появились молодые ребята…

- Он преподает?

- Он преподает и лабораторию ведет. У него был период, когда молодежь вообще не шла, но сейчас есть несколько молодых ребят, которые получают по 8-9 тысяч (для Москвы это ничто)…

Помимо прочего, распределение научных грантов в РАН происходит в закрытом режиме. В общем, Академия, как и весь наш государственный аппарат, погрязла в коррупции. Никто не говорит об уничтожении Академии или разрушении. Требуется ее реорганизация и применение совершенно другого подхода. Но, к сожалению, академики, которые обладают влиянием, естественно, не хотят ничего менять, потому что им так здорово.

- Кстати, о молодежи. На днях Совет Федерации одобрил закон о тестировании учащихся и студентов на наркозависимость. Вы поддержали этот закон?

- Да, поддержал.

- Насколько, по Вашему мнению, введение этого закона позволит изменить ситуацию? Считается, что дети, как минимум, будут бояться и не станут даже пробовать наркотические средства.

- Я считаю, что любой родитель, который заботится о своих детях, должен понимать, что этот закон во благо. У моих друзей были совершенно трагические минуты, когда они узнали, что их ребенок наркоман.

- Это страшно.

- Да. Они узнали, когда ситуация уже была запущена. Я лично ездил в клинику, где ребенок лежал (товарищу это сделать было психологически тяжело), и я видел, сколько там молодежи, в каком состоянии молодые люди находятся. Для меня это было шоком. Поэтому я считаю, что любое ужесточение в этом смысле будет только во благо и надо его поддерживать.

- Тем не менее уже сейчас многие родители говорят, что не будут давать согласие на тестирование своих детей.

- Если родитель заботится о своем ребенке, он даст это согласие.

- Вы готовы дать такое согласие?

- Я готов. Я за это. Вопрос ведь даже не в выявлении, вопрос в профилактике…

- В предупреждении.

- Конечно. Если ребенок будет знать, что его проверят, у него уже будет ограничитель. Дети нуждаются в контроле, и это свойство их психики.

- Вопрос, может быть, не из сферы Вашего пристального внимания, но все же хотелось бы узнать Ваше мнение вот по какому поводу. С 1 января, как известно, вводится обязанность собственников ежемесячно вносить плату за капитальный ремонт дома. Платить будет каждый, но, и это очевидно, не каждый, а лишь сотая, или даже тысячная доля населения реально увидит ремонт своего дома. Это же, мягко говоря, обман населения. Не создается ли у Вас впечатления, что это придумано для очередного распила, и федеральные чиновники еще раз продемонстрировали, насколько они далеки от народа?

- Я вообще считаю, что реформа ЖКХ была преждевременна, как и многие другие реформы, которые были непродуманно сделаны. С этим надо бороться. Понятно, что очень мало управляющих компаний доживет до капитального ремонта, и каким образом тогда деньги будут найдены – очень большой вопрос. Я считаю, что реформу надо перестраивать, вообще, всю систему управления жилым фондом, и искать какие-то новые пути. Это очень сложный вопрос. Причем он сложный по трем причинам. Во-первых, чиновники не хотят работать, а поиск новых решений – это всегда большая работа. Во-вторых, если даже решение будет найдено, его надо реализовывать, а это еще работа. В-третьих, очень многие, конечно, заинтересованы в этом заработке, то есть присутствует огромная коррупционная составляющая, поэтому никто не хочет ничего менять, поэтому всех тех, кто находится у «кормушки», все устраивает.

- Ну да, при этом чиновники высокого ранга говорят, что у государства на ЖКХ нет денег, все должны делать сами люди, вместе с тем, только на обслуживание автопарка федеральных ведомств в этом году заложено 8,5 млрд рублей – это треть нашего областного бюджета… Кроме того, вспоминаются сразу зарплаты и бонусы руководителей госкорпораций. Если говорить прямо, простых людей просто-напросто продолжают нагло обирать.

- Я вообще считаю, что у нас государственные чиновники чрезмерно о себе заботятся. На днях в «Центральном телевидении» (телеканал НТВ. – ред.), показывали кабинеты чиновников аппарата правительства: гламурная мебель, белая кожа. Если бы такой кабинет был у чиновника где-нибудь в европейском государстве, этот чиновник больше бы не работал. Зачем это нужно – кабинеты по миллиону долларов? Я понимаю в ценах, и обстановка, которую показывали, «тянет» в среднем под 200 тыс. долларов, а если мебель еще и под заказ сделана… посчитайте, сколько это стоит.

Я уж не говорю про машины, причем все последних модификаций, с «полным фаршем». Я считаю, что, как в советские времена, мы должны четко определить, сколько может тратить на себя чиновник всех уровней. Тогда ведь была четкая градация: если ты чиновник одного такого уровня – у тебя «Москвич», если такого – «Волга». Высшие чиновники могли иметь «Татру» или «Чайку». И это надо сделать, потому что алчность чиновников в удовлетворении собственных желаний безгранична. Совестливые люди, конечно, есть, но, во-первых, их мало, во-вторых, их считают за идиотов, потому что они мешают другим красиво жить. Надо ввести четкие ограничения: выше бизнес-класса, причем средней комплектации вообще не должно быть машин в правительстве, только у высшего руководства. И то они должны быть российские – не так уж сложно восстановить производство тех же «ЗиЛов» и «Чаек».